— Так будет лучше для тебя! — бескомпромиссно заявляет двуликий.

— Лучше?! — не выдержав, я вскакиваю с места. В душе снова начинает закипать злость. — Откуда тебе знать, что для меня лучше?! Ты даже в собственных чувствах не можешь разобраться!

Рисай поднимается из-за стола и приближается ко мне. На его лице не дрогнул ни единый мускул.

— Мне необходимо отлучиться по делам. А ты доедай завтрак и собери вещи, которые хочешь взять с собой. Завтра отправишься в столицу.

— А-ар-р!.. — рычу в бессильной ярости. — Ненавижу тебя, Рисай Диррон!

Замахиваюсь в неудержимом желании врезать этому лжецу по физиономии, но он ловко перехватывает мою руку.

— Это хорошо, — отвечает двуликий еле слышно. — Ненавидь.

Рисай отпускает мою руку, а я отталкиваю его и бросаюсь прочь.

Но прежде чем успеваю выскочить из столовой, до меня доносятся последние слова двуликого:

— Это то, чего я хочу…

***

Весь день я стараюсь не думать о Рисае и о своём предстоящем отъезде в столицу. Это оказывается не так уж легко. Слишком много вопросов остаётся между нами с двуликим. Слишком мало надежд получить на них ответы.

Я очень стараюсь не думать. Но, честно говоря, получается так себе.

Большую часть моих мыслей сейчас вообще занимает то, как воспримет моё внезапное появление наместник Керташ. Правда ли, что он искал меня? Или это очередная ложь Рисая?

К тому моменту, когда наступает время ужина, у меня совсем пропадает аппетит.

Я просто сижу на кровати, поджав ноги и бесцельно уставившись в противоположную стену. Сижу, пока моё уединение не нарушает негромкий, но настойчивый стук в дверь.

Встрепенувшись, перевожу рассредоточенный взгляд на дверь.

— Я не голодна, Марк! — сначала отвечаю и только после сама задаю себе вполне логичный вопрос. Почему я вдруг решила, что это управляющий?

Дверь открывается, и я понимаю, что действительно ошиблась.

На пороге, не осмеливаясь войти, стоит хозяин дома.

Растерянно смотрю на него, не в силах ни прогнать, ни предложить войти, ни даже просто отвести взгляд.

Мы так и молчим вдвоём какое-то время, пока Рисай, наконец, не решается заговорить первым.

— Ты не пришла на ужин. — В его голосе звучит сожаление, но не упрёк.

— Сказала же, что не хочу есть! — отвечаю ему раздражённо.

Я так старалась не думать о нём. Зачем он пришёл? Зачем напомнил о себе?

— Дарья, что с тобой происходит? — Двуликий задумчиво скользит по мне взглядом и делает шаг навстречу. — Ты хочешь мне что-то рассказать?

— А ты мне? — спрашиваю его в лоб.

Рисай плотно закрывает за собой дверь и только после делает ещё несколько шагов в мою сторону.

— Прости, Дарья. Я знаю, что сделал тебе больно. Знаю, что ты сейчас чувствуешь. — Слышать от него подобные слова признания непривычно. — И ты была права, я не могу разобраться в своих чувствах. Никогда не мог. Из-за этого все мои проблемы.

К тому же я не совсем понимаю, о чём именно он говорит. О письме моему отцу или о чём-то другом?

— Я думала, мы теперь вместе, — понимаю, что звучит это наивно, но не знаю, как ещё сказать Рисаю о моих чувствах. — Я думала, что теперь навсегда твоя.

— Я хочу, чтобы так было, — кивает он.

— Тогда почему отказываешься от меня? Зачем все эти недосказанности между нами?!

Рисай отворачивается, запускает пальцы в волосы и то ли нервно, то ли раздражённо их взъерошивает.

— Чёрт возьми, Дарья! — Он снова резко поворачивается, подскакивает ко мне и почти выкрикивает в лицо. — Потому что ты дочь наместника Земли! Ты молода и впереди у тебя счастливая жизнь! А я преступник! Я тот, кого твой отец навсегда отправил в Призон. И мне нечего предложить тебе, кроме жизни в изгнании. Но даже эта жизнь будет недолгой, если останешься здесь!

Его слова причиняют невыносимую боль. И они совершенно не совпадают с тем, что было написано в письме, адресованном моему отцу.

Я запуталась и уже совершенно ничего не понимаю. Чему и кому мне верить?

Почему Рисай так внезапно меняет свои планы? Или то как он сейчас поступает со мной, это и есть часть его грандиозного плана мести?

Я вглядываюсь в глаза двуликого, пытаясь прочесть его истинные мысли и желания. Но вижу только, как начинают медленно вытягиваться чёрные зрачки.

— Ри, — не знаю, почему сокращаю его имя до двух первых букв, но мне нравится, как оно звучит по-новому. — Моя жизнь будет недолгой и несчастливой вдали от тебя.

Рисай в одном рывке бросается ко мне. Сжимает лицо ладонями и с жадностью впивается в губы.

Он целует меня так, словно предчувствует, что мы вместе в последний раз. А я отвечаю ему, зная, что нам не суждено увидеться.

Если Рисай так настаивает на моём отъезде, я выполню его просьбу. Но улетев в столицу, вряд ли вернусь в Призон. Во всяком случае, сделаю всё, чтобы никогда больше здесь не появиться.

В то время как Рисаю запрещено покидать пределы района.

Я так и не выяснила настоящую причину вражды и ненависти между ним и моим отцом. И даже если предположить, что наместник примет меня и признает своей дочерью, нет совершенно никакой гарантии, что он примет Рисая как моего мужчину.

Даже если я стану слёзно умолять.

Двуликий убирает руки с моего лица и нехотя прерывает поцелуй.

— Пройдёт время, куколка, и ты поймёшь, что я не мог поступить иначе.

Он отступает на шаг и, похоже, собирается уходить. Но я удерживаю, отчаянно цепляясь пальцами за его плечи.

Вздыхаю тихонько, скрывая разочарование.

— Нет, Рисай. Пройдёт время, и ты поймёшь, что готов на всё, лишь бы вернуть сегодняшний день и поступить иначе.

Двуликий качает головой. Наверняка считает меня маленькой наивной идеалисткой.

Жду, что он скажет об этом вслух. Но он с лёгким напором молча роняет меня на кровать.

Я даже не пытаюсь сопротивляться, когда Рисай начинает ловко расстёгивать пуговицы на моём лифе.

Несмотря на странности наших отношений тёплая волна нежности и желания пробегает по телу.

Рисай справляется с последней пуговицей платья, но не спешит снимать его с меня. Упираясь коленом в край кровати, нависает надо мной и снова целует.

Целует не так как в прошлый раз. Совсем по-другому. Медленно, осторожно. Словно впервые пробует запах моей кожи на вкус. А распробовав, желает растянуть удовольствие.

Этот поцелуй, как невыносимая мука и одновременно благословение.

Двуликий проводит горячими ладонями вниз по моей шее. Поглаживая, спускается по плечам и запускает пальцы под лиф. С упоением ласкает грудь.

— Ри, — снова сокращаю я его имя, выдыхая ему в губы. — Ты хотя бы останешься до утра?

— Дарья. — Он вдруг прерывается и поднимает голову. Смотрит на меня затуманенным взглядом. — Я не хочу, чтобы однажды ты пожалела об этом.

— Я никогда не пожалею, — обвиваю руками его шею и тяну вниз, вынуждая быть ещё ближе ко мне. — Обещаю.

Рисай с нежностью касается подушечками больших пальцев бусинок сосков. И только когда они, пробуждаясь, твердеют, он накрывает одну из них губами. Прямо поверх платья. И легонько прикусывает, заставляя моё тело выгнуться.

В сладостной истоме прижимаюсь к Рисаю всем телом. Ловлю себя на мысли о том, что не хочу думать о завтрашнем дне. Что там будет и как — всё сейчас неважно.

Я целиком отдаюсь своим желаниям, чувствам и эмоциям.

И моему двуликому мужчине.

Ласки и поцелуи Рисая желанны и приятны. Но в какой-то момент мне становится мало только их одних.

Я хочу большего. Хочу чувствовать, как мы вновь растворяемся друг в друге.

Хочу навсегда сохранить память о том, каково это — принадлежать Рисаю Диррону.

Брюки двуликого сильно топорщатся, выдавая желание, которое он почему-то отказывается принять.

Тянусь к паху Рисая и дрожащими руками расстёгиваю молнию. Осторожно забираюсь пальцами под ткань, обхватываю выпуклость ладонью, и Рисай сдаётся.

Он ничего не говорит. Просто отстраняется и начинает торопливо раздевать меня. А после раздевается сам. И уже спустя несколько мучительных минут ожидания, кажущихся бесконечными, с тихим рваным стоном погружается в меня.